Saved data (фанфик, Анон/Гибсон)

[tron1982-2011]

Название: Saved data
Фандом: Tron
Автор: gaussian blur
Бета: мы
Пейринг: Анон/Гибсон
Рейтинг: NC-17
Жанр: романс, немного экшна
Размер: миди
Дисклеймер: от всего отказываемся, нам бы только подрочить
Саммари: альтернативное развитие событий игры
Состояние: закончен, редактируется. Выкладка по частям

Часть первая

01

Ещё не выбравшись из светоцикла, завалившегося вбок, он снял диск и прислушался. Кажется, всё закончилось быстро, но неизвестно, насколько хорошо. Или Гибсону не повезло, и теперь где-то впереди, на дороге, блестит россыпь кубиков кода, или его нужно побыстрее отыскать и вытащить из скал. Он толкнул крышку мгновенно поддавшегося светоцикла и, бросив технику на дороге, - осмотрим позже, - рванул к месту, где слышал последние звуки схватки.

Притормозив у обломков чужого светоцикла, Монитор придирчиво просканировал местность, но элементов кода ISO не обнаружил. Оставалась, пожалуй, одна надежда: что Гибсон попросту удрал по скалам от преследования, и отсиживается где-то в пещере. Что-то подсказывало Монитору, что эта надежда из области безумного. Или он собрал недостаточно данных о Гибсоне, или Гибсон бы так не поступил.

Мягко ступая по камням, Монитор пробирался по пещере, готовый в любой момент отразить атаку. Но чего он точно не ожидал - это нападения сзади. Его противник охотился осторожно и расчетливо, пригнувшись к земле, сливаясь с тенью, отставая от жертвы на пару шагов. Поздно услышав звук подачи энергии в схемы, Монитор обернулся ровно в тот момент, когда засветившаяся желтым фигура кинулась на него. Сильные руки обхватили его с боков, и оба - и Монитор, и его приятель, - полетели вниз, куда-то с уступа в глубину пещеры.

Высота была порядочная, кому-то хватило бы и этого для того, чтобы рассыпаться на ошметки кода. Но и охотник, и жертва остались целы, даром что теперь у жертвы не было шансов на спасение, вирус постепенно охватывал поле битвы, и ни один из противников Монитора не боялся боли. Все они и без того были концентрированным страданием, помноженным на столь же сильную жажду заражения. Их тормозила только заметная медлительность их нового вожака. Привычно-зеленые схемы Гибсона горели теперь ярким желтым, и это значило только одно: надежды нет. Изломанный, переиначенный вирусом код невозможно будет перезапустить. Было вернее и правильнее уничтожить несчастного, и чем быстрее, тем лучше. Из груди еще недавно ISO-бострумца вырывались хриплые стоны и рычание. Монитор невольно задался вопросом, сохранил ли его товарищ способность к речи - за заражёнными такого умения замечено не было.

Прихвостни были уничтожены быстро. Машинально переключая модификации диска, Монитор наносил удар за ударом до тех пор, пока не понял, что главный герой бесчинств, шутя забравшись на второй ярус, будто это не стоило ему никаких усилий, присосался к энергетическому каналу. Монитор пожалел, что ему вовремя не добавили оперативки и, развернувшись, бросился к каналу. Кубики кода хрустели под ногами, шипели на заражённых участках платформ.
При приближении оказалось, что убивать некого: для этого нужно было выковырять бывшего друга из КПЭ, каким-то образом просочившегося внутрь. Пяти ударов бомбодиском хватило с лихвой. Стремительная тень вылетела из канала и, мелькнув мимо Монитора, исчезла за колонной в центре зала.
- Делиться болью...
Монитор поздравил себя с тем, что и теперь Гибсон не растерял своей болтливости.
Спрыгнув с платформы, он нанёс удар на замедление. Это была мощная, неукротимая атака по площади - удар по земле, разошедшийся волнами. Стазис-диск, для которого заражённые уязвимы, исправно замедлил падение Гибсона. Монитор просканировал его и убедился в том, что сейчас как никогда необходимо поступить правильно.
Трон поступил бы правильно. Он всегда поступал так, как было заложено в его программе.
А Гибсон?
Он изоморф. У него не было своей программы. Он был чудом... как тысячи чудес по всему этому миру, которые теперь гибли от лап вируса или выстрелов армии Клу.
Ни одна директива не принудила бы спасти жизнь безнадёжно больному. Для этого нужна гибкость сознания, которой никогда не было у базисов, например, у Трона. Монитор не был Троном и не считал, что когда-нибудь станет ему подобным. А ещё он слишком хорошо помнил, что Трон погиб.
И Монитор не ударил.

Едва почуяв, что медвежьи объятия Монитора сдавливают его, инфицированный с новым глухим рыком постарался дёрнуться так быстро, как смог. Молниеносно не вышло, противник оказался сильнее даже подаренных Абраксасом возможностей, и вся неуязвимость шла насмарку. А стянувшие руки световые полосы стали таким внезапным открытием, что Гибсон мгновенно вынырнул на поверхность рушащегося сознания и сейчас же закричал от боли - собственным голосом, а не утробным цифровым рычанием.

- Убей! Убей меня, ну же! Что ты делаешь! - он захлебнулся криком, надеясь донести простую истину до этого остолопа. Вот тебе и ограниченность базисов, есть где багу порезвиться. Похоже, Системным Мониторам вшивали вместо директив комплекс супермена. Флинна спасай, тупица базовая!

Всё проносилось мимо в жёлтых всполохах: видение о том, как кидается на Монитора заражённый, потом тысячи циклов раздирающей боли, а потом снова сквозь туман собственное рычание, переходящее в стоны, когда он, вновь заходясь криком, приказывает убивать. Перестройка кода разрывала его на части, ему казалось, что в нём уже сейчас образуются пустоты, зияющие дыры вместо тела, но, когда они взрывались новой болью, он понимал, что это не так.

Он ни на секунду не умолкал, не переставал дёргаться, извиваться и пытаться ударить незадачливого спасителя. Это не просто затрудняло, а делало невозможным передвижение по скалам и попытки Монитора вместе с ним ползти наверх, к оставленному на трассе светоциклу. Сам по себе Гибсон отнюдь не был тяжёлым, так что не мегабайты делали восхождение проблематичным. У заражённых, столпившихся внизу, рычание вырывалось редко и скупо, многие пытались забраться наверх, но, корчась от боли, падали вновь. Хорошо, что у них не было больше их дисков, иначе Монитор был бы снят со скал ещё в первые секунды побега. Плохо, что и у Гибсона тоже не было больше диска, а значит, и лицензии на жизнь.

Рядом с трассой Монитор остановился и поудобнее перехватил спасённого. Вытаскивать такие тяжести ему ещё не приходилось, и он начинал выдыхаться. Передышку удалось взять только тогда, когда Монитор засёк застрявший между скалами перевёрнутый светоцикл. Его прекрасным свойством была возможность существовать без связи с оператором, и сейчас это, как был уверен Монитор, им будет очень кстати. Вот только ездить вдвоём на светоцикле не представлялось возможным. Даже если машина выдержит их средний вес, то как они разместятся в закрытой кабине?

Гибсон, оказавшись на земле, был сейчас же прижат коленом Монитора. Пришло время для обстоятельного обыска с целью получения минимального набора данных. Судя по всему, изоморф не чувствовал ни Монитора, ни его движений, он то проваливался куда-то вглубь себя и под дорожное покрытие, в которое он теперь утыкался лицом, то вновь возвращался в бренный код, заходясь болью, истекая сам собой и инфекцией, и своей энергией. Боль стала такой сильной, что дотла выжигала не только мысли, но и ощущения, даже саму себя. ISO не был похож на себя, что, к счастью, не коснулось его экипировки.

В костюме Гибсона было много нерационального, судя по всему, изоморфы далеко не всегда стремились к практичности. То, что было бы спрятано у Монитора в кармане за прочной молнией, у Гибсона скрывалось за тысячей пряжек, клапанов и застёжек. Монитор, несмотря на сопротивление, подошел к обыску с привычной старательностью. Для того, чтобы найти нечто, имеющее смысл, не потребовалось даже полностью стягивать с Гибсона штаны: тонкий провод с двумя слабо подсвеченными зелеными штекерами выпал из кармана при первом же резком движении.

Наскоро прощупав тело заражённого в последний раз, надеясь найти что-нибудь еще, Монитор поднял провод и внимательно осмотрел его. Подходящие для штекеров разъемы существовали, и, если не остается иных путей для поддержания стабильного уровня энергии и состояния системы Гибсона, остается подключиться напрямую. Монитор никогда так не делал, хотя в каталогах на этот счет нашлось немного обрывочных данных из библиотеки Пользователей. Он не был уверен, что сейчас, при отсутствии диска, система начнет функционировать, но другого выхода не видел.

Сквозь боль и небытие Гибсон услышал щелчок, и почувствовал, как стёртая до голого кода база диска на его спине приняла штекер.

Это напомнило ему друзей. Напомнило Бострум, вечера вместе, общее лобби, тусклый зеленоватый свет. Единственное место, где он чувствовал себя счастливым и своим. Боль никуда не делась, облизывала тело, но такая простая глупость удерживала сознание на поверхности. Не воспользоваться этим было бы глупо.

- Ты... спасай.. Флинна... - прохрипел Гибсон, сдерживая болезненную гримасу на лице, - Двигайся... не висни...

Выходило, что беда пришла с нежданной стороны, и теперь все обречены на гибель. Иначе не видать бы ему кабеля в порту и видений о любимой родине. Теперь ему и смерти не видать, как своих ушей, и это было куда убийственнее боли. Он чувствовал, как Монитор проводит пальцами по штекеру, и слишком хорошо понимал, что и теперь базис не подчинится. Он что-то задумал. Зажмурившись, Гибсон ждал и пытался понять, что делает его товарищ. Его не оставляла надежда, что он потянулся за диском. Монитор завел руку за спину.

Он сразу нащупал нужный разъём. Было немного непривычно подключать что-то к рудиментарной части своего кода, но когда штекер с негромким сочным щелчком вошел в отверстие, Монитор почувствовал, насколько все-таки бострумское решение было легким и правильным. Энергия прекрасно перемещалась по новому каналу, и, вопреки сомнениям, Гибсон не ощущался лишним подключенным устройством, к которому бы не хватило драйверов. Если не придираться, то это было похоже на резкое сокращение дистанции.

Пробуя новый канал связи, Монитор аккуратно протолкнул через него четко отмеренную порцию энергии. Такое количество не сожжет порт и не вызовет передозировку, что было в этом случае серьезной опасностью. Гибсон отчётливо услышал свой стон со стороны и успел удивиться, куда в нём делость страдание, перед тем, как его накрыло. Как если бы он циклами изнывал от жажды, а потом получил энергетический душ, и чтобы энергией можно было не только вдоволь накачаться, так, чтобы пропиталось всё тело, но и ловить губами просто так, плескать в лицо, ощущая абсолютный кайф от чувства полноты сил и жизни.

Всему этому равнялась пара тактов вне боли. Гибсон не мог поверить сам себе - он был в сознании, и его не раздирало на куски. Впрочем, кажется, ещё немного - и кубики кода покатятся из рукавов, но теперь боль, ворочавшаяся в теле, была не вестником перестройки его сущности. Это была боль от того, что зараза всё ещё жила внутри, и его тело, больше не разрушающееся, будто скрипело и искрило от коррозии.

Но он был сам собой, чёрт возьми, и сам себе подчинялся. Уткнувшись лицом в дорогу, Гибсон размеренно дышал и чувствовал, как что-то уходит вглубь него. На глазах Монитора чернота сходила с лица и тела Гибсона, растворяясь на его коже, а световые линии снова становились ровного зелёного оттенка. Теперь Монитор, сканируя изоморфа, позволил себе ответить на всё сразу коротким кивком, не выражавшим никакого согласия: Флинна необходимо спасать, и Монитору необходимо отсюда выбираться, но он нашёл способ сделать так, чтобы они продолжили путь вместе.

- Ты идиот, - слабым голосом, хрипло и тяжело выдохнул Гибсон. - У меня нет слов. Где твои директивы, ты что, функции по камням растерял? Диск свой снимай и давай шевели ручонками, пока я безопасен! Мочи, ну!

Монитор нахмурился, сдвинул брови и еле заметно покачал головой. Несогласие, впрочем, не отменяло того факта, что Гибсон был прав, и счет пошел на доли такта. Бесцеремонно подняв заражённого за загривок и капюшон, Монитор надежно ухватил его за предплечье и отправился к отмеченной точке. Гибсона приходилось подталкивать, теперь это было, конечно, не то сопротивление зараженного, у которого вообще не было никакой программы действий. ISO все еще ждал конца строки собственного кода, но объяснять ему простые истины не было времени.

Монитор ткнул Гибсоном в светоцикл, и сам навалился на транспортное средство, не дожидаясь помощи. Несмотря на монолитное внешнее спокойствие, базис очень торопился успеть привести светоцикл в порядок до того, как зараженный догадается прервать контакт. Кабель и без того опасно натягивался, связь сохранял только надежный и не слишком разработанный разъем, плотно обхвативший штекер. К глубокому неодобрению Монитора, его нечем было намертво закрепить в Гибсоне. Изоморф молчал, шокированный не столько нелогичностью действий Монитора, сколько его торопливостью, это выбило из колеи. Пока это молчание было на руку, хотя оно и предвещало грозу.

Монитор кивнул Гибсону на светоцикл и встал рядом, ненавязчиво контролируя действия спасённого. Протестов он не принимал и, проверив сохранность кабеля, снова просканировал Гибсона напоследок, перед дорогой. Подтолкнув изоморфа вперёд, он заставил его максимально сдвинуться, лечь грудью и животом на приборную панель. Гибсон снова задохнулся от неудобства, но прикусил язык. Корпус светоцикла закрылся, оператор довершил картину, пригнув голову Гибсона к лобовому стеклу, и сам уткнулся подбородком ему в поясницу. Ногам Гибсона было не слишком безопасно под бронированным и тяжеловесным корпусом Монитора, но и самому Монитору было чрезвычайно неудобно смотреть на дорогу.

- Братишка, ты рехнулся.

С этим девизом они стартовали вслепую. Монитор вёл светоцикл очень осторожно, разгоняясь только в тех местах, где в относительной близости виднелся разрыв трассы.

- Ты действительно рехнулся, тебя коротит. Давай я посмотрю контакты, вправлю чего, а?

Под весом Монитора двигаться вообще было почти невозможно, и ослабленное вирусом тело с удовольствием предалось лени и утомлённому отдыху. Если бы Гибсон не бился головой в стекло при каждом встряхивании на трассе, он бы благополучно отрубился в перегруз, который мог закончиться очень плохо. Пока Монитор последовательно преодолевал новые участки трассы, Гибсон строил планы. Подвергать опасности единственного возможного спасителя изоморфного населения было нельзя, но сам горе-спаситель устраивал себе аттракцион куда опаснее, разъезжая в одном закрытом светоцикле с заражённым. С обездвиженным заражённым, со скованными за спиной руками, и подключённым напрямую. Сейчас проще было покориться причудам базиса, чтобы потом решить проблему радикально. Радикальные методы, один лучше другого, фейерверком вспыхивали в голове и, угасая, отходили на периферию сознания.

- Не дури, Юзером прошу. Хотя бы высади на дорожку, а? Я сам как-нибудь доберусь. Давай-ка не изображай тут героя, я сам герой!

Не то, чтобы Гибсон надеялся на послушание Монитора. Но попробовать стоило всё.

- Просто сейчас же останови светоцикл и дай сойти. Честно, так будет гораздо лучше. И мне тоже. Мне ужасно больно, ты мне отдавил ноги. Они уже рассыпаются на пиксели. Я серьёзно, можешь проверить! Только давай остановимся, а?

Монитор чуть приподнялся, помогая светоциклу преодолеть новый разлом шоссейного полотна, и резко двинул бедрами вперед, заставляя сползающего Гибсона подобраться, да заодно и приостановить жалобы. Вербально это действие можно было отразить только в одном приказе.

«Терпи».

Болтовня изоморфа и прежде строго делилась на два реестра. Один пополнялся рациональным, правильным, или хотя бы просто нераздражающе-приятным, такое тоже было. Второй сохранял негатив и прочее лишнее. Как раз во второй реестр Гибсон сейчас активно добавлял информацию, только успевай архивировать. Монитор находился в процессе выполнения основной задачи - спасения Флинна, и успешно выполнял негласную миссию, возложенную на него пользователем: защита ISO. Флинн считал их чудом, стало быть, после падения Бострума и атак Клу необходимо сохранить максимальную численность их популяции.

Эти выкладки заново просчитались в голове Монитора за считанные милитакты, но они помогли подтвердить правильность принятого решения.

Часть вторая

10

Система недолго была на их стороне. Если до этого рекогнайзеры, пролетавшие над цепями гор Периферии, обращали на них не больше внимания, чем на элемент пейзажа, то теперь оранжевая вспышка замаячила в опасной близости от трассы. Монитор практически вслепую разогнался и свернул влево, где по его расчетам было минимальное укрытие. Резкое торможение впечатало базис в Гибсона, но и этот опасный трюк обошёлся без потерь. Самая простая часть их пути закончилась. На трассе зараженный, пока сохранял волю, не стал бы рисковать шансом спасения Флинна и пытаться поделить свои коды на ноль. Теперь же конвоирование превращалось в непростую задачу. Монитор аккуратно, но уверенно извлек изоморфа из кабины и, придержав за предплечье, снова просканировал.

- Ты сейчас действительно ждёшь, что я пойду с тобой? - всё ещё хрипло осведомился Гибсон.
Он уже не верил ни своим глазам, ни своей реальности. Его не покидало ощущение, что всё это ему видится в предсмертном бреду, а пока он видит эти странные сны, его код следует новой и единственной директиве - делиться болью. Монитор закончил сканирование и подтолкнул Гибсона к скалам, понимая, что изоморф недолго будет послушным.

И оказался прав.

Первым долгом Гибсон посчитал попытаться вырваться из рук Монитора. Но эта потасовка кончилась, даже не начавшись: скованное болью тело практически сразу подвело, и Гибсона, не успевшего изобразить ни одного стоящего приёма для освобождения, скрутило в три погибели. Добавил и Монитор, тут же собравший его в узелок и отбивший возможность дышать. Гибсон захрипел, надеясь, что задохнётся.
Тоже зря.
Такты шли.
Спустя пять Гибсон предпринял ещё одну попытку.
- Дружище, давай поразмыслим, а? Я заражён. Я неуправляем, а ещё - боль, постоянная боль, понимаешь? Это очень, очень больно! Избавь друга от мучений, или ты что, предпочтёшь быть пыточных дел мастером? - он повысил голос помимо воли, заговорив лающе и так резко, будто отсекал все сомнения, - Ну а если совсем девчонка, что рука не поднимается, так садись и уезжай! Только Флинна спаси, а дальше..! Сопли не забудь подтереть, сосунок!

Злость переросла пределы разумного. Своими руками Гибсон обнулил своих друзей. Тех, с кем жил в Боструме, тех, кто питался одной энергией с ним, той, которую он сам провёл в колонию. Своих товарищей, каждого из тех, кого он знал не только по именам, он был вынужден уничтожить, избавив от мучений, а теперь базис не может предоставить ему той же почести, не зная его, только взорвав к чертям его Бострум, его Ядро!

Системный Монитор приподнял его на руках. Похоже, у него не было таких убедительных аргументов, как у инженера, или он не собирался ими делиться.
Изоморф говорил правильные вещи. И чем больше он говорил, тем сильнее хотелось, чтобы он замолчал. Программа исполняла свои функции, что бы ей не препятствовало. Монитор с удовольствием поставил бы фильтр на голос Гибсона, но не мог рисковать. Если закрыть канал связи, Гибсон не сможет просигналить об опасности, грозящей ему или им.

Очень скоро напарникам стало не до ругани. Был ли это пробный рейд, или же их заметили, однако стражи явно решили более тщательно просканировать сектор. Гибсон сейчас был слишком медленным.
Снова взваливать Гибсона к себе на спину было и проще, и тяжелее, чем в первый раз. Проще из-за того, что Монитор уже хорошо запомнил оптимальное расположение чужого тела на себе. Сложности создавал сам изоморф, неподатливый, как кусок лежалого кода, и Монитор не сразу нашел тот нужный захват, способный сразу решить проблему. Только и успев рявкнуть, что у Монитора подгибаются ноги, а вообще-то он мог пойти и сам, Гибсон задохнулся от тряски. Меньше всего он ожидал, что крепкий, не такой уж и высокий Монитор сможет взвалить его на плечи с такой лёгкостью. Не два мегабайта всё же...

Теперь Монитор придерживал спасённого за плечо и бедро, не позволяя ему скатиться на землю во время коротких перебежек от укрытия к укрытию. Монитор надеялся, что в этот момент Гибсон не станет рисковать и снова устраивать лишнюю возню. Было очевидно: одно неверное движение, и оба отправятся в пропасть ошметками файлов. Изоморф понимал это слишком хорошо и сохранял нейтрально-непреклонную позицию, но передвижению не мешал. Скорее всего, просто не мог: при каждом шаге он получал заряд такой сильной боли, что сознание отправлялось в оцепенение, а их горла начинало вылетать вирусное рычание.

Время от времени Монитор сканировал Гибсона, оценивая степень повреждений его кода и скорость, с которой осыпались данные. Энергия чуть тормозила процесс, так что, пока была возможность, Монитор перебрасывал в канал новую дозу. Когда самый опасный участок был пройден, базис приземлился в небольшой впадине под обломком старой трассы. Нужно было немного подождать и оценить обстановку. Лишь бы Гибсон молчал. Монитор постарался доходчиво намекнуть ему на это: приложил к губам два пальца и с силой надавил. Тихо. Гибсон, тяжело дыша, прикрыл глаза.

Плотный материал перчатки почти впивался в губы, и Гибсон подавлял желание впиться в ответ. Выдавать их обоих было нельзя, раз уж на то пошло. Флинн справится один, он ведь пользователь, но против него была вся Система, и они просто обязаны были помочь. Монитор был обязан. А Гибсон обязан был ему не мешать.

Его бесило всё это, бесила тупость Монитора, который маялся дурью вместо того, чтобы сделать настоящее дело. Бесила невозможность решить все проблемы, отсутствие права голоса, стянутые руки, стиснутые от боли зубы, вынужденное молчание. Боль и мрак разрушения нависли так низко, были такими сильными и поглощающими, что Гибсон уже сам не понимал, где кончается его злость, ненависть и отчаянье, и где начинается единственная жажда заражённого - распространять боль. Гонка от преследования добавила неприятностей, кожа изоморфа начинала шелушиться - осыпался ослабленный вирусом код.

Как бы то ни было, злое молчание помогло Монитору сориентироваться на местности и заняться Гибсоном более тщательно. Выглядел спасённый гораздо хуже, чем раньше, кое-где на коже проступала вирусная чернота, а схемы мерцали желтоватым. Это значило, что толкнуть Гибсону ещё пару глотков будет мало, необходима полная очистка заражённой энергии - прямым путём через код Монитора и обратно. Устроившись напротив Гибсона, Монитор ослабил давление на его рот, пальцы прошлись по лицу изоморфа, затем по шее. Пользователи иногда определяли так пульс друг у друга, это давало точную информацию о состоянии системы. Но с ИЗО так не вышло, пришлось просто подхватить напарника под руки и усадить в укрытии удобнее. Гибсон не стал сопротивляться, он по-прежнему стискивал зубы от гнева. Раздался сухой раскат грома. Погода портилась, но беглецам и Флинну это было на руку, случайные разряды затрудняли поиск на местности.

Пробный пуск энергии через канал оказался недостаточно ощутимым, код Гибсона вяло отреагировал на стимуляцию, и тогда Монитор исключил осторожность из определяющих алгоритмов. У них не было времени на это.
Проталкивая энергию по каналу, обеспечивая ее ровную, размеренную пульсацию, Монитор почувствовал нечто, напоминающее признаки вируса, и рефлекторно схватился за кабель на спине у ISO, собираясь отключиться при реальной опасности, но при этом загоняя штекер еще глубже, до плотного искрящего контакта. Эти ощущения только поначалу казались родственными боли. Они тоже заставляли цепи кода вздрагивать и перестраиваться, и тоже несли в себе угрозу. Наслаждение. Так более правильно. Такую информацию из базы данных не скачать.

От его нервного давления на кабель Гибсон заёрзал, боль снова отступала, ток энергии был тёплым и приятным, так что код приятно покалывало. Не заметив, как злость и раздражение сходят на нет, изоморф прислонился затылком к камню и расслабился, наблюдая за Монитором. Тот не замечал этого пристального наблюдения. Поведение электронов в узком, непослушном канале требовало отклика, и Монитор, поймав четкий, чуть ускоряющийся ритм, придвинулся к Гибсону вплотную и начал размеренно прижиматься к нему, помогая всем кодом правильному энерготоку. Этот процесс затягивал и ломал стальную волю, и пару движений спустя Монитор безотчётно ощущал, что ему нужно что-то большее. Гибсон, опешивший в первый момент, вжался в скалу за спиной, стараясь куда-нибудь отодвинуться.

- Так, дружище, поумерь инстинкты. Давай, ну, шевели окорочками и слезай с меня, раздавишь и... эй, - он отшатнулся от ладони Монитора и затараторил, повышая и без того напористый резкий голос, - А ну прекрати сейчас же, что ты устроил. Закончится вся эта муть - найди себе прогу по вкусу и от...
Дальнейший односторонний спор Монитор посчитал бессмысленным. Гибсон заканчивал бубнить претензии уже в плотную перчатку напарника, чувствуя, как в непосредственном контакте с его лицом вибрирует от напряжения полоса энергии на ладони товарища. Тяжеловесная туша базиса почти легла на него, совершая недвусмысленные движения бёдрами и всем корпусом. Терпеть это издевательство Гибсон мог только по одной причине: энергия Монитора волнами прокатывалась по измученному телу, разрушение стремительно замедлилось, и Гибсон чувствовал себя на седьмом небе от почти полного отсутствия боли, ставшей уже боевой подругой.

В Боструме подобный способ обмена энергией - до дна, - был распространён как один из вариантов близкого, очень доверительного контакта. Изоморфы быстро поняли, что эта забава приносит не только бодрость и лёгкое ощущение опьянения, но и удовольствие. Очень специфическое... очень похожее на сексуальное удовлетворение.
Как-то очень невовремя Монитор открыл для себя прелесть прямой перекачки, и на очень неудачном партнёре.

Гибсон не был противником однополых отношений, но и доверять свой разъём кому попало тоже не собирался. И это всё без учёта и без того глупой, затруднительной ситуации, с которой ISO до сих пор не мог смириться.
Перчатка вдавливалась в лицо. Тело Монитора больно давило на ноги, и Гибсон с крайней злобой раздвинул колени, повинуясь жёсткому и бесцеремонному движению Системной Утилиты. О чёрт, это было изнасилование, самое натуральное насилие. Бёдра Монитора прижались к бёдрам Гибсона, и биение энергии в канале задало им обоим пульсацию между ног. Это не могло закончиться ничем хорошим, даже с учётом того, что Монитор пытался сейчас спасти Гибсону код.

Изоморф снова позволил себе злое рычание. Одно Монитор забыл или просто не учёл в своих расчётах: в конце концов, именно Гибсон изобрёл кабель прямого подключения с множеством вариаций поперечного сечения кабеля, а уж об особенностях своего изобретения он знал прекрасно. Задействовав все доступные ему ресурсы, оставшиеся неповреждёнными, Гибсон со мстительным удовольствием захлопнул канал.

В ту же долю такта обе программы дёрнулись друг другу навстречу от жгучей, почти нестерпимой боли. Резкость, с которой захлопнулся шлюз, затопила остатки мышления, заставила коды плавиться от боли, едва не рассыпаясь на тысячи отдельных цепей. Как только шок от первой волны оставил сознание, Монитор сообразил, что жгучая боль в его разъеме – всего лишь отголосок нарастающей волны, которая сейчас захлёстывает изоморфа с головой. Гибсон едва понимал, где находится, а из горла, сдерживаемый только вжавшейся в лицо рукой, вырвался скулящий стон, переходящий в утробный рык.

То, что умел инженер, инфицированный не мог бы применить из-за отсутствия банального мышления. Блок в канале постепенно ослабился, когда воля Гибсона вновь направилась на животный садизм, и новый толчок энергии от Монитора прорвал плотину. Трясущийся, медленно приходящий в себя заражённый изо всех остаточных сил ударил Монитора плечом, потом снова, и наконец обмяк.

Ведь не вирус теперь виноват в этой его боли, от которой Монитор так стремился его избавить. Гибсон виноват, и бьется под базисной тяжестью тоже Гибсон, ошалевший от мучений, потерявшийся в инфекции. Ему же совсем недавно было приятно. Нет, им было приятно!

Мысли наскакивали друг на друга, мчались наперегонки не хуже светоциклов. Изоморф добивался прекращения обмена энергией, это ему удалось, и Монитор, собрав осколки собственных опасений, даже поблагодарил его про себя, но сделал это так сухо и формально, что древний сетевой протокол TCP/IP показался бы на этом фоне верхом разнузданности. Благодарность была выражена коротким похлопыванием по вздрагивающему плечу. Безусловно, ISO прав, они задержались. Пора. Конечно, Гибсон настолько резко разорвал связь, что снова довел себя до нестабильного состояния, но если уж он продержался так много тактов, то выдержит еще немного.

Монитор встал на колени и едва не задохнулся от болезненного спазма. Горло сжалось, и это неприятно отдалось в груди, хотя никаких повреждений Монитор не получал. Этот дефект, определение которого услужливо подсказала база данных, не подлежал исправлению. Обида, вот как это называется. Монитор коротко втянул в себя воздух, медленно выдохнул и, стиснув зубы, огляделся. Стражей поблизости видно не было, следовательно, можно было отправляться, и Монитор помог изоморфу подняться, демонстрируя намерение двигаться дальше. Теперь он избрал иную тактику выбора оптимальной траектории, не старался двигаться рывками, но и темп не снижал. Гибсона он уверенно и жестко вел под руку, контролируя все возможные попытки причинения вреда его собственному коду.

Такой темп был удобен не только для зараженного, и для него тоже. Все еще перехватывало горло, а размеренный шаг выравнивал дыхание и выравнивал пульсацию энергии в канале, за стабильностью связи в котором Монитор теперь чутко и бескомпромиссно следил.

Часть третья

11

Двое пробирались по скалам довольно медленно. Гибсону мешали в передвижении скованные руки, но он уверенно прислонялся плечом там, где требовалась опора, и терпеливо брёл рядом с Монитором, нацелившимся на длинный и нелёгкий путь до Арджии пешим ходом. Конечно, они внушительное расстояние проехали на светоцикле, и из-за скал уже мелькали отсветы энергетических луж, что выдавало недалёкое присутствие жизни, а за скалами виднелся Хаб. Но опасностей в таком передвижении было куда больше, чем в быстром и стремительном марш-броске.

Движения Монитора были ломаными и жёсткими, и выравниваться пока не собирались. Гибсон постоянно косился на своего спутника, морщась от дёргающей временами боли, пока не понял, что заработает таким манером косоглазие.

- Ты дуешься что ли? - недоверчиво буркнул он, перелезая между двумя валунами. - Брось, нашёл повод.

Подгоняющий тычок в спину заставил его заткнуться, посторониться и дать вылезти провожатому. Торопливое движение возобновилось, и Гибсон снова попытался вскрыть толстую мониторью броню молчания.

- Тебя как зовут-то?

Ответа не было вплоть до самого открытого места - опасно открытого, ровное плато находилось прямо над трассой и было отделено от неё неширокой пропастью.

- Дружище аноним, давай-ка проясним ситуацию, чего ты так разнервничался? Я малёк не понял, что это за критическая ситуация, когда положено каждого встречного тащить за собой и, прости, иметь.

Вместо ответа Гибсон услышал резкий свистящий звук и мгновенно пригнулся, успев пожалеть, что скованными руками слишком проблематично сделать то же с зазевавшимся Монитором.
- Анон, осторожно! - рявкнул он, не заметив, что употребил к Монитору это придуманное имя. Базис шарахнулся в сторону и выхватил свой диск, непонятно откуда взявшиеся тяжеловооружённые стражи со щитами подошли ближе к краю трассы.

Выбор был невелик, и в голове изоморфа варианты простраивались в очень чёткую последовательность. Если всё получится, то Гибсон сейчас сможет оправдать то, что Анон потерял на него так много времени. Обеспечить ему спокойный проезд дальше... и свободу от ненужного груза.

Заминка в милитакт была достаточной для осуществления плана. Гибсон метнулся вперёд, одним мощным рывком вырвав кабель из разъёма.
- Береги себя! - оставив позади себя Монитора с развороченным портом, Гибсон перемахнул расстояние, разделявшее плато и трассу, и на последних метрах сохраняющегося сознания успел увидеть, как стражи поднимают щиты. А дальше всё заволокло жёлтой пеленой боли.

На краткое мгновение боль была такой сильной, что Монитору казалось, будто его корневой каталог только что отправили в формат, оставив только графическую оболочку. Он упал на колени, затем завалился на бок, и тут же слабо уперся локтем и ладонью в землю, пытаясь подняться. От боли он еще не соображал, но уже собирался действовать, а она кислотой прокатывалась по телу, стараясь вытравить саму память о странном, не предусмотренном базовой программой контакте.

Со стороны Гибсона это было самоубийством. Со стороны инфицированного – только очередной попыткой нападения. Монитор, пошатываясь, еще только делал первые шаги, а зараженный уже сражался, издавая звериное, яростное рычание. Он был намерен делиться болью.
Эй, базис, а как же Флинн? Гибсон непременно остановил бы его этими словами, будь он в сознании. Но сейчас вернуть Монитора на прежний курс было некому.

Его поначалу слабая атака пришлась на удачный момент, стражи плотно занялись зараженным, а Монитора из-за недавнего происшествия, как видно, считали слишком поврежденным. Сканирование собственного кода давало аналогичные результаты, разъем все еще отзывался резкой болью при каждом движении. Однако к тому моменту, когда Гибсона опасно прижали к скале, Монитор почти восстановился.

На эту стычку у программы были свои планы. На этот раз было проще, чем в тот момент, когда Гибсон появился перед ним зараженным, с полным распадом личности. Здесь неожиданностей не было, а существовала задача, простой пример на деление, которое давалось ему чуть медленнее обычного, и вычитание, которое раньше он не практиковал вовсе, так как прежде не отбирал ни диск, ни жезл у противника. Последнее действие, сложение, оказалось сложнее прочих. Погрузить Гибсона в стазис и снова уложить его на землю, когда он едва не складывается пополам от боли, но продолжает сопротивляться…

Удалось и это, а потом, когда световая полоса на руках изоморфа была заменена куда более надёжными наручниками, лента времени снова раскрутилась, мир приобрел привычную цветность и трехмерность. Вместе с этим пришла усталость и дрожь, мелкая, как начавшийся отвратительный дождь. Монитор коротко провел ладонью по шлему, стирая лишнюю влагу, и снова наклонился к зараженному. Без толку, дождь продолжал катиться по броне. Монитор нависал над лежащим вниз лицом Гибсоном, и укрывая его от дождя, и придерживая на земле, упираясь ладонью в базу диска. Сейчас аноним, с легкой руки изоморфа принявший новое имя, решал задачу куда сложнее предыдущей.

Под потоком воды поврежденный разъем начинал искрить, им следовало заняться в первую очередь. Монитор ухватил расшатанный штекер двумя пальцами и парой движений повредил его, сделал похожим на крылья черной стражи. После этого снова без колебаний плотно вставил штекер в предназначенный для него порт, резко надавил на него и чуть прокрутил. Очередной на сегодня взрыв боли в коде заставил его пошатнуться и рухнуть лицом в спину заражённого, дёргаясь, как один из его рычащих прихвостней. Теперь наступила относительная тишина, дождь падал на них из самого сердца зелёного, рябящего цифрового сияния. Гибсон слышал, как Анон хрипло и тяжело дышит в своём влитом шлеме, чувствовал, как он дрожит от усталости и боли, и понимал, что все их действия настолько глупы и настолько не поддаются реалиям этого мира, что лучше бы они с Аноном никогда не встречались. Сейчас Гибсон был готов рассыпаться на игровой арене, но не делать всего того, что отдавало безнадёжностью с самого начала.

Базисное упорство... помноженное на его непревзойдённое мастерство. Несмотря на своё происхождение, Монитор даже у изоморфа вызывал уважение.

Как только зрение восстановилось, Анон приподнялся над смирным теперь заражённым и снова упёрся в его базу диска ладонью. Неполадки со зрительными анализаторами подсказали ключ к решению самой главной проблемы. Если Гибсон всюду видит возможность уничтожить себя, придется лишить его этой возможности. Теперь он не имеет права возражать, он лишил себя этого права в тот момент, когда впервые осознанно потребовал разрушить свой код.

Если он не принадлежит Боструму, ISO и себе, то он будет принадлежать Монитору. Он сам так решил. Своему личному модулю можно без колебаний завязать глаза куском ткани. Если он будет продолжать требовать обнуления у своего напарника, то будет лишен и речи. Гибсон не сопротивлялся, вместе с восстановлением связи его тело снова окатывали волны очищенной энергии, и с каждым новым приливом Гибсон всё чётче понимал небольшую разницу, которая будет ему опорой в последующие циклы - или сколько они, чёрт побери, будут добираться до Арджии? Сейчас, когда на счету каждый такт?
Разница заключалась в том, что пока есть возможность - нужно быть вместе. Не стараться не мешать, а стараться помогать.

Аноним встал на одно колено и затем медленно выпрямился, заставляя подняться и Гибсона. Тот послушно встал на подгибающихся ногах и хрипло позвал руку, державшую его за плечо.
- Монитор, это... не нужно... - голос был слабым, и Гибсон отдышался, чтобы продолжить. - Я пойду с тобой, клянусь. Больше не буду отвлекать плохих парней. Честно.

Кажется, теперь его клятвы и не требовались. Хмыкнув, Гибсон смирился. Говорить не хотелось. Если уж совсем откровенно, говорить было нечего.

Теперь они шли немного медленнее, и спустя бесчисленное количество капель на лице Гибсон снова попросил Анона открыть ему глаза. Ответа не последовало. Гибсона бесила упёртость базикса, прямо как раньше.
Новое вторжение вируса опустошило всё внутри. Ему казалось, что теперь осталось только осыпаться пикселями на скалы, но теперь уже не по своей воле, а по воле времени.

Они оба были так измотаны, что привал состоялся довольно скоро. Странно, что им вообще это потребовалось, энергии было пока достаточно, но у Гибсона будто песок сыпался с суставов. Сидя спиной к валуну, он напрягся и постарался пропихнуть по каналу хорошую порцию энергии в сторону Монитора. Ожидая чего угодно, он был не удивлён: без единого движения Анон отправил подарок обратно. Гибсон вздохнул.
- Братишка, тебе ведь нужнее.

Для того, чтобы прекратить бессмысленные броски энергии, Монитор чуть сжал локоть Гибсона. Не до боли, просто упреждающе.
«Не надо».

И тут же убрал руку, чувствуя, как ворочается внутри глухое раздражение, которое было сродни тому, что медленно пожирало код Гибсона. Изоморф ведь однажды пресек попытку слишком личного контакта. По своей сути действия Монитора были неправильными, и Гибсон объяснил это предельно четко. Но если тогда было неправильно, то и теперь любое сокращение дистанции приведет к тому же результату. Поэтому и почти дружелюбное обращение Гибсона, и его помощь – все без тщательного рассмотрения отправилось в фильтр.

Отдых снова был коротким. Как только энергия стабилизировалась, Монитор поднялся и, придерживая за руку, повел за собой Гибсона. Когда они найдут Флинна, изоморфа можно будет восстановить, потому что у Монитора сохранен лишний диск. И тогда можно будет отдохнуть, но не сейчас. Они торопятся.

Погода с каждым полутактом ухудшалась, дождь только усиливался, и костюм изоморфа, проницаемый для влаги, делал Гибсона скользким до неуловимости. Единственное, что принес дождь с собой – укрытие от стражей – аноним оценил по достоинству, и тут же нашел новый повод для усиленного контроля. Скользкая поверхность камня, размытые очертания дороги. Ничего не стоит здесь упасть и рассыпаться на горсть символов. Сквозь шуршание дождя был едва слышен шум главных процессоров Хаба, но всё же это придавало сил.

Остановившись в очередной раз, Монитор занялся обзором дороги, а Гибсон парой движений плечом сдвинул плотную повязку на лоб. Так было гораздо лучше, и Гибсон смог идти свободно, ловко пробираясь между камнями. Они прошли так довольно долго, пока Гибсон не имел глупость сказать:
- Дружище, слева рекогнайзер.

Анон бесцеремонно затолкнул изоморфа в шалаш из двух сваленных друг на друга плит и вернул повязку на его глаза. Гибсон дёрнулся от крепких рук напарника и прорычал:
- Анон, ты круглый нуль.
То ли Анон был с ним согласен, то ли не посчитал нужным опровергнуть эту информацию.
- Четыре глаза куда лучше двух, что ты упёрся рогом.

Рекогнайзеры гуськом ползли по небу. Время тянулось. Гибсон кипел.

- А как всё отлично начиналось, а, Монитор? У тебя была директива, у меня Флинн. А теперь у меня инфекция, а у тебя заскок. По-хорошему нам бы разбежаться, да только провод коротковат... и кто его только делал.
Гибсон приложился затылком о скалу.
- Ну да, конечно - я.
Высовываться под лучи обнаружителей было нельзя, требовалось переждать этот рейд, но, похоже, патрули были в курсе о местонахождении беглецов. Стражи внимательно прочесывали регион, несмотря на то, что погодные условия сводили всю эту старательность на нет. Монитор рывком опустился на колени и утянул Гибсона за собой, чтобы втиснуть его в скалу и прижаться к его телу. Закрывая от возможного удара. Не позволяя снова броситься к врагам.

- Братишка, эй-эй-эй, - только и успел пробормотать Гибсон.

Массивное тело только сильнее навалилось на него, и Гибсон послушно обратился в слух, ожидая услышать шаги стражи. Пока было тихо, только где-то над ними кружил рекогнайзер. Новый плотный контакт мешал Анону сосредоточиться на слежке, энергия усиливающимся потоком окатывала код Гибсона и возвращалась к Монитору. Базис многое отдал бы сейчас за то, чтобы это продолжалось как можно дольше, но не мог идти на поводу у своего сбившегося дыхания. Когда он, вскинув шлем, оглядел небо, Гибсон почувствовал это движение, пошевелился и на грани слышимости пробормотал:
- Чисто?

Монитор приподнялся и не слишком уверенно потянул его наверх. Нужно было осмотреться потщательнее, и эта сосредоточенность сбавила ритм энерготока. Боль усилилась, ноги изоморфа мгновенно свело острой судорогой, так что продолжил подъём Гибсон не в лучшем настроении.
- Ты уж постарайся поменьше ко мне прижиматься, парень. Что бы ты там ни думал, мне не нравится ход твоих мыслей, - пробурчал он, переводя дыхание.

Милитакт спустя стало ясно, что он не рассчитал алгоритма. От ярости Монитор стиснул зубы и коротко выдохнул, так, что слышно это было даже за зеркальной преградой его шлема. Сколько можно повторять одно и то же? Анон уже и так понял, что Гибсон против близкого контакта, чем ближе, тем больше против. Так зачем возмущаться снова, если сейчас это была надобность? На-доб-ность! Не желание! И это прежде всего ему, Гибсону, надо. Монитор, отвечая своему внутреннему голосу, больно и жестко ткнул напарника указательным пальцем в грудь. А потом его руки сжались в кулаки, и взгляд за забралом наполнился обжигающей неприязнью. Не к изоморфу. К его поведению. Заносчивому и хвастливому.

К Гибсону тянуло болезненно, вопреки рассудку, вопреки программе. Время утекало сквозь пальцы, нельзя было останавливаться надолго, а это ненужное желание уже не робко напоминало о себе, оно требовало. Почти как Гибсон: полновесно, нагло и расчетливо. Каждый раз, когда изоморф оказывался близко, сбивалось дыхание и было тяжелее сопротивляться. Теперь Монитору казалось, что он знает выход из положения. И первым звеном в цепи этой директивы стало избавление Гибсона от одежды.

- Анон?! - Гибсон целый милитакт просто хватал ртом воздух, опрокинутый на камень, прижатый, чувствующий на ремне жёсткие руки. - Ты в своём ли харде, эй! Парень! Ты себе что позволяешь, тебе дождь контакты переклинил, или что?! Руки убери и... эй!

Анон был уверен: проблему нужно устранить, и все станет как прежде. Напарники. Не друзья, просто вместе сражаются за Пользователя. Гладкая ткань штанов изоморфа затрещала под его руками, стягиваемая с несдерживаемой силой. Не будет ненужных мыслей, которые заставляют сбиваться с четкого шага, и Монитор больше не будет натыкаться на оскорбительное отторжение. Потому что больше не станет искать контакта, получив своё. Раз Гибсону всё равно, раз ему это не нужно, он быстро восстановит свой частичный порядок чисел. Пусть терпит за возможность не сталкиваться с этой проблемой в будущем.

Оба они замерли, Гибсон - лёжа на влажном камне, Монитор - сдирая с его плеч куртку, когда над ними послышался рокот обнаружителя. Гибсон стянул повязку плечом и уставился в щель между плитами, он смотрел, как рекогнайзер медленно разворачивается над ними, а потом отлетает немного в сторону, к трассе, и перегораживает проезд. Как выходят из нутра машины стражники и становятся на посту. Пока руки базиса возвращали повязку на законное место, изоморф пытался смириться с мыслью, что ему придётся молчать. И терпеть.

Теперь стало почему-то по-идиотски страшно, кроме того, что было больно - инфекция не дремала. Гибсон дёргался из рук Анона и кусал щёку с внутренней стороны, стараясь подавить рвущиеся наружу крики от боли - и проклятия от абсурдности поведения Монитора. Едва незадачливый маньяк замешкался, Гибсон, приподнявшись, изо всех сил ударил его плечом, а потом добавил - собственной головой, похоже, в шлем. Это он сделал зря, тем более, что сразу оказался обездвижен. Оставалось последнее средство - снова захлопнуть энергетический канал, но сделать это означало выдать их обоих. Часовых было шестеро, больше, чем Анон сможет одолеть за раз, спасая его бренное тело, в этом Гибсон был уверен.

Тому, что Монитор перевернул его на живот, Гибсон уже не удивлялся. Дышал он сорванно и часто, и Анон в очередной раз задумался о том, чтобы заткнуть ему рот. Пока необходимости в этом не было, а кое в чём ISO был абсурдно прав: дождь и правда заливал контакты, и это странным образом положительно сказывалось на передаче энергии по все еще саднящему разъему. А энергии Аноним старался передать побольше, обеспечивая пресловутое чередование потоков и намереваясь отвлечь Гибсона от последующих звеньев целевой цепи.

Убрав перчатку, Анон беспокойно провёл пальцами между ягодиц партнёра, вызывая этими действиями непременную реакцию - ёрзанье, шорох, попытки вырваться, не принесшие никакого результата. Монитор крепко удерживал его бёдра на месте, и неизбежность предстоящей близости стала очевидной даже упёртому бострумиту.

- - Ты... чёртов... глюк... - неразборчиво прохрипел Гибсон, неудачно прижатый лицом к земле, - Плюнь туда... хотя бы...

Плюнуть?
Конечно. Смазка. Так должно быть легче. Мягче. Монитор провел ладонью по шлему, убирая последнюю преграду между собой и Гибсоном, и коротко облизал пальцы, смочил пальцы их вязкой от желания слюной. С сомнением нахмурившись, он для пробы протолкнул пальцы в тело напарника, плавно проскользнул чуть дальше, сосредоточенно пытаясь понять, правильно ли действует. Конечно, базис никогда не делал так прежде, несмотря на то, что каталоги хранили информацию и об этом. Внутри было очень горячо, узко, так что собственный код перетряхнуло от жажды близости. Монитор медленно развел пальцы, снова сложил их и толкнулся глубже. Гибсон прижался лбом к земле, сдерживая стон от боли, по собственному опыту он не тянул на безусловного героя, который готов был вытерпеть всё и до самого конца не сдаться.

Да нет же... не было смысла разыгрывать из себя целку, если уж Гибсон действительно имел опыт. Но чёрт возьми, почему сейчас, почему с ним и почему именно этот чёртов базис, которого Гибсон опрометчиво возвёл в ранг друзей? Интересно, без указки изоморфа хватило бы Монитору оперативки банально плюнуть в кулак перед тем, как вставлять свой штекер?

- Я в долгу не останусь, шрёдинбаг, - снова прохрипел Гибсон, глотая слоги и стараясь придать этому полушёпоту сколько-нибудь злое или угрожающее выражение. Глюка с два. Анон, впрочем, его услышал, и напоследок снова провёл пальцами между его ног, после чего придвинулся ближе.

База данных была ограниченной, но Монитору уже не требовались подсказки. Он лёгко шлёпнул изоморфа по ягодице, отвлекая от неторопливого, очень аккуратного проникновения в его тело. Сейчас было правильным и медлить, и проявлять осторожность, потому что Гибсон был узким, неподатливым, приходилось часто замирать и тяжело дышать сквозь намертво стиснутые зубы. Странно было ощущать всем телом биение энергии в Гибсоне, его жизнь, которая наконец оказалась у Монитора в руках.

От того, что все внимание Монитора было сосредоточено на вторжении в чужой код, энергия в канале начала поступать неравномерно, то почти пропадая, то врываясь в канал сплошным мощным потоком. И Монитор уступил энергетическому току, принялся двигаться такими же тяжелыми, неловкими и неровными толчками, синхронизируясь с поступающими данными. Ладони Монитора легли на бедра Гибсона, чуть сжали их, притягивая напарника ближе. Тот послушно приподнялся, теперь в сопротивлении смысла было не больше, чем в их совместном путешествии, но больше Гибсон не искал в для своих действий протоколы. Одним дыханием простонав что-то, он стиснул зубы и забился под партнёром, то ли стараясь разогнать энергию по телу, то ли бессмысленно пытаясь вырваться, то ли просто вымещая всё неудобство и всю болезненность процедур. Ему никогда не приходилось экстремально раздвигать ноги перед базисом, и он бы отдал чертежи Бострума за то, чтобы никогда этого не переживать.

Ссутулившись, Монитор замер, удерживая изоморфа на месте, и, только совсем немного подаваясь вперед, протолкнул по каналу большую дозу энергии. Он помнил, как Гибсон стонал, впервые приняв дозу энергии в разъём. Это нельзя было списать на случайность и боль, и аноним решил воспользоваться этой подсказкой. Теперь энергия подавалась в тело Гибсона иначе: потоки, проходя по кабелю, дробились. Монитор делил их на целевые сегменты, предназначенные не просто для усваивания Гибсоном, а для подпитки определенных участков тела. Светящаяся лента к паху, к горлу, к животу, тонкие линии, пробегающие по скованным запястьям и мускулистым ногам. За какие-то доли такта Монитор снова почувствовал всего Гибсона, и снова насладился его беспомощностью, беззащитностью, упрямством и отголосками боли во всём теле, там, где он соприкасался с ним, в многочисленных ссадинах и поврежденных вирусом кодах. Как только отраженный сигнал вернулся к системной утилите, Монитор тихо застонал – от чужой боли, от своих ощущений. Гибсон, код которого подрагивал от ощущений, повторил его стон, куда более сдавленно и тихо. Его реакции всё ещё оставались для Анона непринятыми, и он постарался найти оптимальное решение, чтобы отслеживать пинг.

Он медленно выскользнул из горячего, дрожащего тела, резко придержал вырывающегося Гибсона за плечо, остановил, аккуратно перевернул его на спину. По обнажённому телу изоморфа стекали струи дождя, это сбивало с толку. Как будто он только что вышел из Моря Моделирования, свежий, обновленный, притягательный, как глоток чистой энергии. Снова подсоединившись, Анон наклонился поближе к лицу изоморфа, выдохнул в его пересохшие, чуть потрескавшиеся от воздействия вируса губы. Гибсон, едва почувствовав на лице его дыхание, вяло коснулся его губ своими. Ответное прикосновение Монитора оказалось неуверенным и чутким, поэтому Гибсон потянулся к нему наощупь ещё, попал куда-то ближе к скуле, но сразу же опустился до нужного уровня и уже осознанно показал Монитору прелесть поцелуя взасос. Похоже, этот базис никогда никого в руках не держал, кроме как вытаскивая из крупной беды.

Поцелуй неожиданно увлек Монитора. Сначала в этом не было ничего такого, просто плотное касание, скользящие движения языка, нехватка воздуха. Потом, когда базис снова потянулся к губам Гибсона, он осознал, что это нравилось и вовлекало в странную, возбуждающую игру, когда приятно перехватывать новое непредсказуемое движение ослепленного изоморфа, касаться губ сначала на пробу, а потом и глубже, полновеснее, проникая языком в его рот. Если бы не настойчивые сигналы собственного тела, он продолжал бы это испытание лаской еще долго, пока не понял бы, почему она настолько цепляет.

- Давай быстрей, - смирился Гибсон.

Возможно, это был контакт, по крайней мере, теперь им не гласила взаимная блокировка.

Монитор по-прежнему бережно оглаживал всё тело изоморфа потоками энергии, и затрагивал не только повреждённые участки кода, охлаждая жжение, но и ласкал чувствительные строки его кода. Руки скользили по животу и груди партнера, а потом ладонь опустилась на член Гибсона, и обхватила его естественно, с аккуратностью надежного порта. Медленное, сжимающее скольжение вверх и вниз, и снова, ошеломляющий бесконечный цикл, который инициирует пульсирующая энергия, растекающаяся по телам тонкими потоками, затем его подхватывает толкающее движение Анона, и завершает его рука, которая без труда поддерживает ритм. Пара тактов - и Гибсон шокированно выдавил слабый стон на выдохе и стиснул зубы, втягивая воздух. Краем уха услышав шум мотора обнаружителя, он мотнул головой, пытаясь сбить повязку.

- Они улетели? Где они? - пробормотал он, не надеясь, что Анон услышит. Интересно, сколько на трассе осталось дозорных и насколько уменьшился риск, что их заметят?

А потом Монитор, тоже слабо соображающий от удовольствия, сделал что-то особенное своей чуткой ладонью, и Гибсон провалился, дёрнувшись от боли, удовольствия и адреналина.

- Ччччччччёрт, даа-а, - в голос рявкнул он, выстанывая долгие минуты вынужденного молчания, - Да, вот так, ну давай... ддддддааа, малыш, ну!

Потом снова пришлось временно заткнуться, потому что где-то поблизости оказались губа Анона - припухшие после поцелуев, тяжело выпускающие воздух, и Гибсон немедленно потянулся на звук, чтобы поцеловать, и целоваться так долго и жадно, что после перестанет хватать слюны. Монитор с удовольствием подхватил его инициативу, про себя дав определение - взаимность. Так называется то, как Гибсон выгибается ему навстречу, когда он вдавливает его в землю. И так называется то, как они стонут в унисон, растворяясь в циклах своих инструкций.

Потом он проанализирует взаимность, которая появилась ниоткуда, там, где появиться не могла.

В какой-то момент интенсивность ощущений возрасла настолько, что в телах их было уже не удержать, и тогда дождь вокруг начал искриться от коротких, покалывающих тело вспышек. Монитор торопливо вжался в Гибсона, стиснул пальцы на его члене, и по кабелю прошла мощная, упругая силовая волна. Ответ не заставил себя ждать, и искрящая энергия коротким замыканием прошила оба кода.

Индикаторы показывали, что энергии не стало меньше, но из тела как будто извлекли все формообразующие элементы. Только когда последние искры растворились в ровном токе энергии, к Гибсону вернулась чёртова чувствительность, а ещё ощущение времени. Сколько они потеряли здесь бесценных тактов, просто не пересчитать. Анон лежал сверху тяжёлой тушей, что уже стало добрым обычаем и скучной привычкой, и было бы даже классно, если бы руки не болели настолько навязчиво, подмятые двойным весом.

- Дай подняться... - потребовал Гибсон, физически ощущая, как Анон возвращает своему телу контроль. - И давай-ка двигать ножками, мы уже почти дошли.

Конечно, они ещё не дошли, и к тому же, Гибсон не представлял, как они появятся перед Радией в таком виде, но выбора не было. Да и не было это главным, сейчас Гибсон прекрасно понимал, когда и каким образом потерял свою лицензию на любое возможное будущее.

Ох, Монитор-Монитор, что ж ты делаешь, парень. Если Радия сочтёт, что Гибсон слишком опасен, все эти труды будут впустую, и это только отсрочит гибель облажавшегося ISO. И это всё в том случае, если им удастся добраться до Арджии живыми. Убил бы раньше - было бы легче, честное слово. Всем было бы. Поднимаясь с помощью снова осторожного базиса, Гибсон случайно прикоснулся губами к его щеке и перекомпилировал в невинный поцелуй. За одно это короткое касание губ Монитор мигом стер все свои списки нелогичных поступков изоморфа. Анализ этой внезапной взаимности тоже было решено отложить. На неопределённый срок.

По-военному быстро нацепив на Гибсона его одежду, Монитор в свою очередь заставил ткань своей брони снова сплестись на теле. На перчатках таяли крошечные фрагменты кода, плата Гибсона за их удовольствие. Изоморф не мог больше ждать, им нужен был пользователь.

Им предстояло преодолеть очень опасный участок дороги, рекогнайзеры теперь появлялись рядом постоянно, и только дикие случайности, похожие на ошибки в системе, позволяли им ускользать от стражей. Монитор, несмотря на глухую, медленно ворочающуюся внутри ярость, не желал встречи с ними - с Гибсона станется снова попытаться подставиться под режущую кромку диска. Анон придерживал напарника за плечо крепче, то подталкивая, то, опомнившись, чуть придерживая его при спуске в очередной наполненный светящейся влагой овраг, или при подъеме на ровную возвышенность. Втайне от Гибсона, Монитор уже просчитал вероятность того, что община изоморфов уничтожена или вирусом, или Клу, но делиться выкладками с напарником не торопился.

У них, именно у них двоих было пока всё хорошо, и это вписывалось в директивы.